Мы можем жить среди людей - Страница 82

Войти надо. Обязательно надо войти за эти двери. Таис это понимала очень хорошо. Но ноги не двигались. Оказалось невозможным заставить себя сделать хотя бы первый шаг. Чувствуя, как стекает по спине струйка пота, Таис переступила с ноги на ногу, вздохнула.

И вдруг из темного проема выскочил Дикий. Без криков, без шороха. Молча вынесся живым мячом и уставился на Таис. Черные, без белка, глаза его вперились, точно лазерные лучи. Он приблизился и улыбнулся, обнажая заостренные зубы.

Таис не выдержала и закричала.

— Тебе что, приснилось что‑то? Тай, открой глаза! — Федор стоял рядом и тряс за здоровое плечо.

Увидев его, Таис вздохнула, протерла глаза и села на кровати.

— Сон дурацкий приснился, — проговорила негромко, — долго я спала?

— Немало. Я не будил тебя, думал, что тебе надо хорошенько отдохнуть. Есть будешь?

Таис кивнула и попробовала встать. К ее удивлению, она чувствовала себя неплохо. Плечо не болело, голова не кружилась. Немного шатало от слабости, но если сходить в туалет и поесть, то и это пройдет.

После Федор устроил ее на диване, поставил перед ней тарелку с горячим картофельным пюре, чашку кофе и пачку все тех же вафель.

— К картошке ничего нет. Но и за это спасибо. Иначе нам бы пришлось нелегко — пояснил Федор, укрывая ноги Таис пледом, — я тут кое‑что нашел, Тай. Ты поешь, а после я тебе включу.

Федор вдруг посмотрел ей в глаза и совершенно серьезно сказал:

— Я знаю, что случилось на Моаге.

— В смысле? — не поняла Таис.

— В прямом смысле. Я знаю, что тут случилось. Нашел последнюю запись штурмана, Андрея Шереметьева. Это мой отец, Тай, представляешь? Я увидел собственного отца, и даже узнал, как звали мою маму.

— И как?

— Лиза. Шереметьев называл ее Лизой.

— Так включай, чего ждать?

— Тай, поешь сначала. Это не простая информация. Я хочу, чтобы ты поела, выпила весь кофе и была готова слушать.

— А успокоительных мне не надо выпить?

— Надо бы. Только я их не нашел. Я бы сейчас сам напился успокоительных…

— Все так плохо? — осторожно спросила Таис.

— Ты даже себе не представляешь… Давай ешь, я не включу, пока не увижу пустую тарелку…

— Чего это ты решил строить из себя заботливого Лона? Без тебя решу, сколько мне есть.

Федор не ответил на подколку. Уселся рядом с диваном на покрытый ковром пол, сплел пальцы обоих рук, сжал и сказал с неожиданным накалом в голосе:

— Фигня одна, Таис. Одна фигня…

— Ну, это я и так знаю. Заинтриговал ужасно. Сейчас доем, а кофе уже буду пить, когда буду слушать. Как ты нашел эту информацию?

— Просто включил один из планшетов. Остальное запустилось автоматически. Сразу появился голограммный экран от трех планшетов. Большой такой. И на нем включилась запись. Внизу побежали буквы — на всеобщем и на русском. Сама увидишь. Тебе надо увидеть это самой.

Картошку Таис съела мигом. Отодвинула тарелку и коротко сказала:

— Включай.

Большой экран засветился зеленоватым, прозвучали неизвестные позывные, поплыли и соединились вместе три треугольника, выросла между ними перемычка.

— Торговая гильдия "ТрансСеверКорпорейшен", станция "Млечный путь", капитан Лехонцев Владислав — прозвучало в записи.

Ну, да, именно так называлась торговая гильдия, которой принадлежал Моаг, Таис это знала.

Появился человек в форме. Его глаза вдруг показались странно знакомыми, будто видела их Таис, и не раз.

— Говорит первый штурман станции "Млечный путь" Андрей Шереметьев, — представился человек.

Ну, конечно! Это отец Федора, те же черты лица, такой же разрез глаз и даже форма бровей до удивления похожа. Волосы только потемнее, да скулы пошире. Правда, выглядит человек так, будто только что вернулся из боя. Бровь рассечена, на шее длинная царапина, уходящая под воротник.

— Перед тем, как уехать, я оставляю отчет. Если наш челнок не доберется до станций, или если со мной и моей женой что‑то случиться — запись событий я оставляю на этот случай. Из экипажа и взрослого населения станции "Млечный путь" в живых остался только я, Андрей Шереметьев и моя жена, Шереметьева Лиза. Списки погибших, списки зараженных и медицинские файлы с отчетами, анализами и выводами я прилагаю к этой записи.

Таис нервно дернулась и машинально положила руку на раненое плечо. Значит, все‑таки вирус… Но у них должен быть другой какой‑то вирус, столько лет прошло. Не мог же один и тот же вирус столько времени дремать где‑то на станции…

— Семь недель назад, 14мая 18–го планетного круга по орбитальному летоисчеслению к станции "Млечный путь" подлетел челнок. Позывные его принадлежали станции "Гончие псы", что находится на орбите Марса. На челноке оказался всего один человек. Он был без сознания и был поражен странной болезнью. Кожные покровы его были бледно — серого цвета, радужка темная и увеличенная. Человек находился в стадии глубокой дистрофии. В сознание человек так и не пришел. Мы оказали ему медпомощь, поместили в изолятор, взяли анализы. В составе его крови оказались серьезные изменения. Человек умер через два дня, нам не удалось узнать его имени.

Таис слегка толкнула Федора и спросила:

— Выходит, что это — та же болезнь, что у диких?

— Слушай, — ответил тот.

Андрей Шереметьев продолжал рассказывать:

— 17 мая заболели две медсестры. Первые симптомы заражения у них были разные, у одной высокая температура и головная боль, у другой рвота и слабость. Предположив, что это инфекция человека с челнока, мы изолировали заболевших.